Дорога в этой жизни у нас одна. И она — железная

В детстве у меня отчего-то не было железной дороги. Она была у двоюродного брата, у соседского мальчика, но не у меня. Хотя, складывать все эти рельсы, открывать шлагбаумы и запускать маленький локомотив с маленькими вагончиками нравилось мне всегда. Мои друзья подшучивают, что именно поэтому у меня такая бешеная и сумасшедшая страсть ко всему этому до сих пор.

Мне навсегда запомнилась фраза Аристотеля, который писал: «найди себе работу по душе, и ты не проработаешь ни дня в своей жизни». Не могу сказать, что именно так у меня и получилось — для меня это все же больше хобби, чем работа, да, не спорю. Но все еще не такое хобби, которому я готова была бы отдать все минуты и секунды своего свободного времени. Хотя, чем глубже я залажу во все эти дебри, тем меньше мне хочется из них вылезать.

Железная дорога — это не просто работа. Это не то место, куда ты пришёл, отпахал восемь часов и ушел. Здесь не офис, и у тех, кто действительно болен этим делом — а именно такие обычно тут и задерживаются — голова не перестает болеть о работе и за ее пределами. Хочется постоянно узнавать новое, изучать больше, вникать, разбираться и выяснять. Самому с этим не справиться никогда. И именно тут приходят на помощь те люди, которые когда-то (20, 30, 40 или даже 50 лет назад) были такими же как и ты: простыми студентами с горящими людьми, приходящими в восхищение от всего многообразия систем и подсистем. Приходят на помощь преподаватели и руководители (о руководителях чуть позже).

И знаете, что я заметила? Если что-то не нужно тебе — это не нужно и остальным. Никто не будет насильно тебе пытаться втемяшить в бестолковую голову то, что эта голова ну ника-а-ак не хочет воспринимать. Но если в твоих глазах заметят заинтересованный блеск… Пиши пропало. Тебе будут объяснять все, на пальцах показывать, рисовать схемы. Это настолько ценно и настолько редко сейчас — среди сотни пристроенных мамами и папами целевиков, будущее которых, между тем, не так радужно, как кажется — что цепляются за каждый такой не ограненный алмаз и стараются сделать из него настоящий бриллиант.

Кстати, про руководителей. Начальники есть, но меня Бог от таких берег. Мне попадались настоящие руководители — те, кто шли против идиотских указов и делали так, как было нужно делать. Те, кто готов был раз за разом объяснять непонятные вещи, те, кто был готов прикрыть за любой косяк. Тут так принято: держаться одному тяжело, но быть командой — просто.

Железная дорога — это не проводники и машинисты, как часто спрашивают нас, студентов университетов путей сообщения по всей стране. Это тысячи шестеренок, которые вертятся, одна за другой, складываясь в единый, целый механизм, работающий круглосуточно, без перерыва и малейшего отдыха. Железная дорога не останавливается. Новый год ли, восьмое ли марта, да даже пресловутый день железнодорожника — агрегат движется, доставляет людей и грузы из одних точек в другие.

Это с первого взгляда кажется, что в нашей работе нет ничего сложного. Вагоны едут по рельсам, запускай да отдыхай. Но все намного глубже, все намного шире и все совершенно не так просто, как кажется обывателю. Это отдельная система, отдельное государство в государстве — если можно это так назвать. И да, в нашем «Датском королевстве» тоже не всегда бывает все ладно.

Но мы любим нашу работу, и когда я говорю «мы» — я имею ввиду всех — от Владивостока и до Калининграда, от Лабытнанги до Адлера, всех тех, кто ведет поезда, обслуживает пассажиров, устраняет неисправности рельсов, кладет пути, ремонтирует вагоны, занимается грузами, и делает все возможное, чтобы каждое новое звено в цепи незамедлительно продолжалось следующим. Мы жалуемся на зарплаты, на самодурство начальников (а их все меньше и меньше, правда!), но каждое утро мы встаем и снова идем на работу.

Потому что дорога в этой жизни у нас одна. И она — железная.